Открытие Академии. 1980.

 

Хэппининг, будет хэппининг, шепотом передавалось из уст в уста по Малогрузинке. Мы хэппинингами не занимаемся, во всеуслышание выкрикивалось, если рядом проходил кто-то подозрительный. Выяснить точного места не удалось. Во-первых его мало кто знал, во- вторых -- место было покрыто сверхсекретностью из-за ушей настоящих и мнимых кагебешников, в третьих - никто не знал как туда проехать на машине, потому, что машины ни у кого кроме меня не было. Ладно, не найду так погуляю с дочкой решил я. Жена пыталась меня отговорить, напирая на то, что меня могут арестовать, так как я вывожу Катрин, бельгийскую гражданку, за пределы Москвы, что незаконно, а кагебешникам только дай повод. Взбудораженный всеми этими страстями, опасаясь больше гаишников, чем кагебешников, я все же доехал до места, где приблизительно должен был состояться этот запретный и желанный хэппенинг. Сладко спавшая всю дорогу дочь встрепенулась. Выпустив на лужайку двухлетнюю Катю, я решил следовать за ней, может ее детское чутье выведет на людей. И действительно, через десяток шагов послышались голоса и завиднелись знакомые лица. Я был встречен приветственными возгласами и вопросом на ухо, что привез? Я ничего не привез, поэтому дал денег и кто-то из художников стремительно рванулся в магазин на станцию. Пить надо было тоже втихаря, чтобы вездесущие враги не заметили. За Катю можно было не беспокоиться, она играла с другими детьми, коих было немало. Художники любили не только творить и пить, но и размножаться. В итоге выяснилось, что таинственный хэппенинг заключался в закладке камня будущей Московской Академии Коммерческих Художеств. Я задумчиво почесал за ухом.