Ветеран.1980.

Он часто со мной спорил, вернее я с ним, но никогда меня не бил. Его любимчиком был мой младший брат Игорь. Тем не менее именно ему один раз досталось так, что на его заднице целую неделю красовалась отцовская пятерня. Я тогда недоумевал за что же такая необъяснимая жестокость. И только  через много лет  я  познал, что такое коитус интерруптус. А Игорь познал это на себе в пять лет, в нашей восьмиметровой комнате у Рижского вокзала. Зато я на себе познал, что такое отцовское презрение, когда заявил, что я Гомо Сапиенс. Тогда телевидение только входило в наши дома и отец не знал что такое Гомо Сапиенс, зато много слышал о гомосексуалистах. Он чуть ли не две недели вынужден был жить с перевернутым миром в голове, пока  я семнадцатилетний оболтус ходил с высокоподнятой головой, внутренне гордясь, что переубедил отца, доказав, какую-то вычитанную истину. Через две недели недоразумение выяснилось и с тех пор я стал осторожнее обращаться с иностранными словами. Чем старше я становился тем больше мы с отцом понимали друг друга. Я понял, что две солдатские медали за Отвагу могут стоить не меньше орденов на груди у офицера, а он согласился, что на день Победы достаточно надеть только их, без множества медалей, выдаваемых ветеранам едва ли не каждый год в эпоху победившего социализма. На этом снимке он изображен как типичный ветеран. Двухкомнатная квартирка в хрущевке, небогатая обстановка. Портрет умершей жены, моей матери.