Ингеборге Дапкунайте. 1996.

Ингеборге Дапкунайте. Когда я снимал Ингеборге для журнала L'Officiel , я никак не мог отделаться от воспоминаний своей юности. В 1970ых поездки в Прибалтику были для нас, москвичей, как поездки за границу. Особенно часто мы с моим другом Мишей Тернявским ездили в Вильнюс, так как это было удобно - садишься в 17 с чем-то в поезд, посидишь до вечера в вагон-ресторане, а утром уже в Вильнюсе. Вот как раз в вагон-ресторане я и познакомился с официанткой Алдоной. Ресторанная бригада была литовская, а Алдона была ее украшением. Молоденькая, тоненькая, как стебелёк, веселая и смешливая. Не помню в какую сторону вояжа мы с ней познакомилиь, но любовь у нас закрутилась, точно, в Москве. Как-то раз она пригласила меня в Вильнюс на свой День Рождения. Проводила она его в ресторане вокзала. Меня удивило большое количество гостей и роскошь стола. Кроме того за столом было много одиноких ребят с нацистскими перстнями. Приветствовали они друг друга зигованием. Впрочем, это никак не отразилось на отношение ко мне, хотя я по-литовски знал только Лабас и Аш тавя милю. Последняя фраза, которой меня научила Алдона, мне особенно нравилась  тем, что как бы переносила  в средневековье в эпоху Великого Княжества Литовского. Как и почему мы с ней расстались не помню. Зато сейчас, когда слышу что-либо о Литве или снимаю, например, Ингеборге Дапкунайте, невольно вспоминаю то веселое и бесшабашное время.